Mrs. Spooky
читать дальше - О, да, этот сон будет незабываемым для вас - с легкой, почти незаметной усмешкой говорит продавец – немолодой уже, почти седой, болезненно худой человек. Его тонкие губы резко выделяются на изжелта-бледной коже. Как будто вырезанные чем-то острым.
Покупатель почти приплясывает от нетерпения, принимая из его рук хрустальный флакончик, наполненный темно-синей, как ночное небо летом, жидкостью.
Никто знает, какой сон ему может достаться: легкий, радостный, детский или полный ужаса, давящий и сводящий с ума. Но каждый сон – прекрасен, и сотворен с совершенным искусством.
И это заставляет раскупать зелье с удвоенным азартом.
И никто не знает, что продавец, который и изготавливает это зелье, вычеркнул радость из списка своих ингредиентов. Давным-давно.
Он заканчивает свой рабочий день, аккуратно подсчитывает выручку, проверяет запасы, смахивает невидимую глазу пыль с прилавка, крепко запирает свой магазинчик и быстрым шагом идет вниз по улице. Идти ему недалеко, но он хочет зайти еще в лавку зеленщика – купить остро пахнущий базилик и апельсины.
Да, не забыть апельсины, ведь Он их так любит.
Когда он с покупками возвращается домой, его встречает усталый мужской голос:
- Ты опять забыл оставить дверь открытой.
Молодой, очень молодой мужчина стоит в дверях и смотрит куда-то поверх головы продавца. В его голосе нет раздражения и обиды – так констатируют факт.
- Прости,- коротко отвечает ему пришедший. – Я купил апельсины. И базилик.
- Хорошо, - в голосе молодого мелькает нотка радости.- А я сделал это, - в руках он держит глиняную статуэтку, нечто напоминающее осьминога.
Продавец подходит ближе. Это голова женщины со змеями вместо волос. Ее рот распялен в безмолвном крике, змеи выглядят так, будто сейчас они зашипят, а на месте, где должны быть глаза женщины – пустота. Ничто. Гладкое место.
- Медуза-Горгона, - говорит молодой мужчина. – Тебе нравится? – В голосе сквозит нетерпение, смешанное с гордостью творца и смущением неофита.
- Да. Очень. - Продавец кошмаров с трудом отводит взгляд от статуэтки, стараясь не смотреть в лицо собеседника.
- Пойдем обедать, - продолжает тот. – Я проголодался. Ты сегодня долго.
- Сегодня было много работы, - чуть рассеянно отвечает старший. Он безумно, безумно, безумно устал. И ему предстоит еще одна бессонная ночь. Еще одна из череды бесконечных бессонных ночей за последнее время.
Он по привычке настороженно наблюдает какгончар идет по коридору, касаясь стены рукой.
- Хорошо, что ты купил базилик, - радостно возвещает молодой.- Он будет как раз к мясу.
Он легко двигается по кухне, легко касаясь предметов. Нащупывает доску, кладет на нее хлеб, пробегает тонкими пальцами по нему и берет нож.
Продавец болезненно морщится, откидывает полуседую прядь с лица, и протягивает руку:
- Давай я.
- Я сам! - Губы упрямо сжимаются, а взгляд устремлен куда-то вдаль. – Я сам, - повторяет он, и ровные ломти хлеба ложатся на стол.
Продавец на мгновение закрывает глаза. Ему так мучительно каждый раз смотреть на движения тонких пальцев, ощупывающих мир.
Движения пальцев замедляются, становятся беспокойными.
- Что, что? – спрашивает молодой у продавца, - тебе больно?
- Нет, тебе показалось, - с усилием говорит тот и пытается улыбнуться обескровленными губами.
Едят они молча. Молодой человек привычным жестом собирает глиняную посуду – неуклюже, грубо сделанную, как будто вышедшую из-под рук ребенка или совсем неумелого гончара. На столе и на полках вдоль стены стоит и другая посуда, сделанная куда более уверенной рукой, но оба, по молчаливому согласию, предпочитают кособоких уродцев.
Молодой человек ложится спать, он засыпает почти мгновенно, отвернувшись к стене, и старший облегченно вздыхает.
Он проходит в соседнюю комнату – крошечную клетушку. Здесь на стенах развешаны благоухающие травы, а на полках стоят бесчисленные баночки с непонятным содержимым, сосуды с разноцветными жидкостями, а посередине стоит стол, на котором несколько разнокалиберных котлов, и на углу – стопка исписанной мелким почерком бумаги.
Он присаживается к столу и бегло просматривает записи. Потом откидывается на спинку потертого кресла и закрывает покрасневшие глаза. Ему хочется лечь и уснуть, не видя и не слыша ничего.
Его размышления прерывает крик. По лицу продавца проходит судорога. Он поспешно выходит в комнату, где спит молодой. Он мечется на кровати, комкая одеяло, сбивая простыни, мотает головой и хрипло, как раненый зверь кричит.
Продавец наклоняется над ним, притискивает его руки к подушке.
- Шшшш, все хорошо, все хорошо,- успокаивающе бормочет он, и удерживая судорожно стиснутые кисти, другой рукой достает из кармана своей, слишком свободной для него, одежды, палочку, подносит ее к виску спящего. Через несколько секунд на конце палочки появляется светящаяся нить, которая отправляется в предусмотрительно подготовленный флакон для ингредиентов.
А спящий начинает успокаиваться, и продавец проводит рукой по его лицу, старательно избегая пустого места, там, где должны быть глаза.
Не знаю, буду ли развивать мыслю дальше или так и забью.
Покупатель почти приплясывает от нетерпения, принимая из его рук хрустальный флакончик, наполненный темно-синей, как ночное небо летом, жидкостью.
Никто знает, какой сон ему может достаться: легкий, радостный, детский или полный ужаса, давящий и сводящий с ума. Но каждый сон – прекрасен, и сотворен с совершенным искусством.
И это заставляет раскупать зелье с удвоенным азартом.
И никто не знает, что продавец, который и изготавливает это зелье, вычеркнул радость из списка своих ингредиентов. Давным-давно.
Он заканчивает свой рабочий день, аккуратно подсчитывает выручку, проверяет запасы, смахивает невидимую глазу пыль с прилавка, крепко запирает свой магазинчик и быстрым шагом идет вниз по улице. Идти ему недалеко, но он хочет зайти еще в лавку зеленщика – купить остро пахнущий базилик и апельсины.
Да, не забыть апельсины, ведь Он их так любит.
Когда он с покупками возвращается домой, его встречает усталый мужской голос:
- Ты опять забыл оставить дверь открытой.
Молодой, очень молодой мужчина стоит в дверях и смотрит куда-то поверх головы продавца. В его голосе нет раздражения и обиды – так констатируют факт.
- Прости,- коротко отвечает ему пришедший. – Я купил апельсины. И базилик.
- Хорошо, - в голосе молодого мелькает нотка радости.- А я сделал это, - в руках он держит глиняную статуэтку, нечто напоминающее осьминога.
Продавец подходит ближе. Это голова женщины со змеями вместо волос. Ее рот распялен в безмолвном крике, змеи выглядят так, будто сейчас они зашипят, а на месте, где должны быть глаза женщины – пустота. Ничто. Гладкое место.
- Медуза-Горгона, - говорит молодой мужчина. – Тебе нравится? – В голосе сквозит нетерпение, смешанное с гордостью творца и смущением неофита.
- Да. Очень. - Продавец кошмаров с трудом отводит взгляд от статуэтки, стараясь не смотреть в лицо собеседника.
- Пойдем обедать, - продолжает тот. – Я проголодался. Ты сегодня долго.
- Сегодня было много работы, - чуть рассеянно отвечает старший. Он безумно, безумно, безумно устал. И ему предстоит еще одна бессонная ночь. Еще одна из череды бесконечных бессонных ночей за последнее время.
Он по привычке настороженно наблюдает как
- Хорошо, что ты купил базилик, - радостно возвещает молодой.- Он будет как раз к мясу.
Он легко двигается по кухне, легко касаясь предметов. Нащупывает доску, кладет на нее хлеб, пробегает тонкими пальцами по нему и берет нож.
Продавец болезненно морщится, откидывает полуседую прядь с лица, и протягивает руку:
- Давай я.
- Я сам! - Губы упрямо сжимаются, а взгляд устремлен куда-то вдаль. – Я сам, - повторяет он, и ровные ломти хлеба ложатся на стол.
Продавец на мгновение закрывает глаза. Ему так мучительно каждый раз смотреть на движения тонких пальцев, ощупывающих мир.
Движения пальцев замедляются, становятся беспокойными.
- Что, что? – спрашивает молодой у продавца, - тебе больно?
- Нет, тебе показалось, - с усилием говорит тот и пытается улыбнуться обескровленными губами.
Едят они молча. Молодой человек привычным жестом собирает глиняную посуду – неуклюже, грубо сделанную, как будто вышедшую из-под рук ребенка или совсем неумелого гончара. На столе и на полках вдоль стены стоит и другая посуда, сделанная куда более уверенной рукой, но оба, по молчаливому согласию, предпочитают кособоких уродцев.
Молодой человек ложится спать, он засыпает почти мгновенно, отвернувшись к стене, и старший облегченно вздыхает.
Он проходит в соседнюю комнату – крошечную клетушку. Здесь на стенах развешаны благоухающие травы, а на полках стоят бесчисленные баночки с непонятным содержимым, сосуды с разноцветными жидкостями, а посередине стоит стол, на котором несколько разнокалиберных котлов, и на углу – стопка исписанной мелким почерком бумаги.
Он присаживается к столу и бегло просматривает записи. Потом откидывается на спинку потертого кресла и закрывает покрасневшие глаза. Ему хочется лечь и уснуть, не видя и не слыша ничего.
Его размышления прерывает крик. По лицу продавца проходит судорога. Он поспешно выходит в комнату, где спит молодой. Он мечется на кровати, комкая одеяло, сбивая простыни, мотает головой и хрипло, как раненый зверь кричит.
Продавец наклоняется над ним, притискивает его руки к подушке.
- Шшшш, все хорошо, все хорошо,- успокаивающе бормочет он, и удерживая судорожно стиснутые кисти, другой рукой достает из кармана своей, слишком свободной для него, одежды, палочку, подносит ее к виску спящего. Через несколько секунд на конце палочки появляется светящаяся нить, которая отправляется в предусмотрительно подготовленный флакон для ингредиентов.
А спящий начинает успокаиваться, и продавец проводит рукой по его лицу, старательно избегая пустого места, там, где должны быть глаза.
Не знаю, буду ли развивать мыслю дальше или так и забью.
@темы: Наброски на память, Писанина