Йалайти

[Nari Gordon]

Лес сменили поля. Наступили сумерки. Торговцы поставили повозки в круг и приготовились переночевать. Мы тоже решили пока не двигаться дальше, тем более что нам великодушно предложили место в круге.

Комедианты начали представление, и мы присоединились к толпе зрителей. Пьеса была о преданности йалайти Даро своему господину,

классический сюжет. Между господином Даро и господином соседнего города была война. Тогда Даро один проник в лагерь врага и выкрал его жезл власти. Противник был столь восхищен его преданностью, что тут же признал свое поражение и подчинился господину Даро. Сюжет осложнялся тем, что господин не хотел отпускать любимого йалайти на столь рискованное дело. И тогда Даро исполнил танец преданности, что пляшут на раскаленных углях.

Был как раз кульминационный момент представления. Двое актеров-йалайти, изображавших младших рабов господина Даро рассыпали в центре круга, образованного зрителями, угли для танца. Раскаленные, без обмана. Кое-где они переливались алым.

Йалайти, игравший Даро, скинул рубаху и сапоги, прыгнул на угли и начал прыгать и кружится. Звякала и подпрыгивала цепь на сосках. Йалайти был юн (как и положено по сюжету) и хорош лицом, как большинство актеров. Танцевал он здорово. Такая четкость и законченность движений, как у комедиантов, встречается разве что у хорошо обученных воинов.

Я подумал, чей он раб. Очевидно, кого-нибудь из актеров, а может быть, и главы труппы. Неплохое положение. Актеры - каста уважаемая, ведь они радуют людей и служат Небесному Господину своим искусством, которое есть форма молитвы. Даже к бродячим актерам относятся с почтением, а уж артист городского театра равен рыцарю и священнику.

Танец все продолжался в нарастающем темпе, йалайти вошел в экстаз и кружился на углях, раскинув руки. На лице застыла блаженная улыбка. Кажется, стало теплее.

Тут Вальто, йалайти Ситара, тоже скинул сапоги, прыгнул в круг и присоединился к танцу. Шено покраснел, тряхнул головой и последовал примеру младшего раба. Поддавшись настроению экстаза, в следующую минуту к танцу присоединились еще несколько йалайти разных хозяев.

Юсто тоже шагнул вперед, но я положил руку ему на плече.

- Нет. Ты не умеешь. Обожжешь ноги, а нам еще день идти. Я что ж тебя на руках понесу?

Актеру, исполняющему танец преданности, очень важно зажечь публику и выманить в круг йалайти. Тогда хозяева, перед которыми их рабы плясали на углях, просто обязаны раскошелится. Но обычно обид не бывает. Танец преданности раба в высшей степени приятен для Господина.

Внезапно музыка стихла, и актер-йалайти пал ниц перед актером, исполнявшим роль его Господина. Другие йалайти последовали его примеру, и каждый из них распростерся перед своим хозяином. И тогда младшие рабы стали обходить публику с чашами для денег. На дне глиняных посудин зазвенели монеты.

Я опустил туда медную мелочь, а Ситар со вздохом положил серебряную монету. Рабы завершили круг и только тогда йалайти начали подниматься.

- Чего ты хочешь? - спрашивал хозяин.

- Только одного: быть вечным вашим рабом.

Одинаковые обрядовые ответы. Но это ничего не значит. Господин запомнит этот танец и постарается исполнить просьбу своего йалайти, когда у того появятся основания для действительно серьезной просьбы.

Наконец, дошла очередь и до актеров.

- Чего ты хочешь? - спросил актер, исполняющий роль Господина.

- Пробраться в лагерь вашего врага и выкрасть жезл его власти.

- Это безрассудно!

- Вы не можете отказать мне, Господин. Это просьба после танца преданности.

Господин поднялся на ноги, повернулся и зашагал прочь, а йалайти Даро так и остался коленопреклоненным.

Весь второй акт Господин Ситар стоял, обнимая двух своих йалайти. Они так и не надели сапог, пока не кончился спектакль, стоя босыми на мелких острых камушках, покрывавших место привала. Я позавидовал этому единению и даже на миг пожалел о том, что запретил Юсто присоединиться к танцу. Честно говоря, я не имел права этого запрещать. Танец преданности йалайти исполняет по своему желанию и когда хочет. Просто, Юсто этого не знал. Но, подумав, я решил, что поступил разумно. При первом танце преданности раны на ногах неизбежны, даже, если из-за экстаза, йалайти их не замечает. А обожженные ноги были бы нам очень некстати. Не стоит бежать впереди лошади. У нас впереди еще много таких моментов, полных преданности и любви.

Пьеса подходила к концу. Бывший враг стоял на коленях перед Господином Даро и приносил присягу, вложив руки в ладони нового господина, а Даро смотрел на это, высовываясь из-за плеча своего хозяина.

- Какой награды ты хочешь за свою службу? - спросил Господин у Даро после присяги.

- Теперь только одного, Господин, быть вечным вашим рабом, - ответил Даро, опустился на колени и склонил голову.

Мы шли со спектакля просветленные и очищенные, словно побывали в храме и вознесли молитву Небесному Господину. Не даром уважают актеров!

Мы с Ситаром устроили отдельный костер несколько на отшибе, возле палаток комедиантов (оказалось, что мы оба не любим чрезмерной суеты и толчеи). В дне пути от города опасного зверя днем с огнем не сыщешь, разве что белка прибежит - так что никакой опасности.

Ситар приказал Шено принять первую позу покорности, снял веревку и медленно вынул Знак своей Власти. Юсто смотрел во все глаза, он никогда не видел этого со стороны. А уж в Знак он просто впился глазами. Грушевидный, округлый и гораздо толще, чем у него. Ему явно хотелось рассмотреть его поближе.

Ситар осмотрел Знак: нет ли крови? После танца преданности такое случается частенько. Удовлетворенно кивнул. И отдал Знак Шено.

- Ситар, - сказал я. - Можно моему йалайти поближе взглянуть на Знак твоего?

- Да, конечно. Шено, покажи Знак Юсто.

Мой йалайти с любопытством рассмотрел Знак.

- У меня такой же будет?

- Конечно. После Дома Собраний.

Он перевел взгляд на Шено.

- Это очень больно?

- Вначале немного больно, потом - совсем нет.

- Шено, подожди, сейчас пойдем к реке. Вальто, первая поза покорности, - сказал Ситар.

Я обернулся к Юсто. По второму разу смотреть не обязательно.

- Первая поза покорности, - сказал я.

На этот раз он воспринял все гораздо спокойнее. Хорошо, что свидетелей не очень много, но хорошо и то, что они есть. Господин, ведущий своего юного йалайти в город, чтобы войти с ним в Дом Собраний, часто специально просит своих спутников побыть свидетелями при снятии и наложении Знаков, чтобы йалайти привыкал к тому, что он раб не только перед Небесным Господином, но и перед людьми.

Цепь с сосков я не снял. Когда мы были одни - еще ладно, но сейчас это было бы неприлично. Но Юсто и не просил об этом. Он не хотел выглядеть явно слабее и изнеженнее других рабов.

На реке было полно народу. Ситар со своими рабами выкроили себе местечко, а нам пришлось идти выше по реке. Но ничего. Тайхо здесь точно нет, в таком людном месте.

Юсто разделся и залез в воду. Поморщился. Холодно. А от цепи особенно. Я подошел к нему.

- Снять?

Он улыбнулся.

- Нет, не надо.

Мы вернулись позже Ситара, и он уже овладевал Шено, стоя на коленях возле костра. Рядом, тоже на коленях, и почтительно опустив голову, стоял Вальто. Ситар увидел меня, кивнул и покрепче прижал к себе ягодицы йалайти.

Я сел на бревно возле костра и стал ждать, когда он закончит. Юсто во все глаза смотрел на происходящее. Шено протяжно застонал, Ситар перевел дыхание и вынул пенис с тонкой роговой иглой на конце. На игле висела капелька крови. Ситар подождал, когда игла уползет под кожу, встал и застегнул штаны.

- Айдзен, в знак нашей дружбы, отведай моего раба.

Честно говоря, я ждал этого предложения. Не сделать его при подобных обстоятельствах было бы со стороны Ситара верхом невоспитанности.

Я поклонился.

- Благодарю, Ситар, с удовольствием. Но пусть он немного отдохнет, а я пока поставлю Знак моему Юсто.

Йалайти мне хотелось очень, но сразу после удовлетворения своего Господина Шено не сможет доставить мне того же наслаждения.

Стержень вошел в Юсто очень легко, и я понял, что он возбужден и порадовался. Развел пластины еще на полпальца. Легко!

- Не больно?

- Немного.

- Хорошо.

Даже прекрасно! Завтра он будет готов.

Я наложил веревку и позволил ему встать. А потом позвал Шено. Я имел на это право, потому что хозяин сам предложил его мне.

- Первая поза покорности!

Я ввел пенис и начал движение. Последний раз я занимался любовью с йалайти месяца три назад, когда был в гостях у своего непосредственного господина, и он как радушный хозяин предложил мне своего раба. Конечно, у меня есть жена. Но женщина не может дать того, что может дать йалайти. Лоно йалайти уже и более плотно охватывает пенис, активизируя совсем другие механизмы, чем при совокуплении с женщиной. Но и йалайти не может дать того, что может дать женщина. Только женщина заставляет извергать и принимает в себя сперму. Но только йалайти заставляет выпустить и принимает в себя иглу.

Я почувствовал, что игла вышла на свободу и пронзила его тело. Он застонал. А по игле устремилась жидкость, вырабатываемая иной железой, чем сперма. Без этого "сока наслаждения" не могут существовать йалайти, да и мужику надо время от времени от нее освобождаться.

Я чуть не зарычал на пике наслаждения и почувствовал ритмичные сокращения его лона и своего пениса.

- Спасибо, Ситар, - сказал я, поднимаясь на ноги.

- Всегда рад доставить удовольствие другу, - с поклоном сказал тот.

Мы вошли в город вечером следующего дня. Честно говоря, у меня был соблазн сначала заказать одежду из кожи тайхо: штаны и куртку для себя и браслеты для Юсто. Но ждать еще неделю! Можно обходиться без йалайти, когда его все равно нет, но терпеть, когда вожделенный раб под боком - это свыше моих сил. Тем более, что меня разбередил Шено.

Можно конечно, взять Юсто до Дома Собраний, но мне бы хотелось, чтобы этот день действительно стал главным в его жизни. Если он примет иглу Господина раньше, значение этого дня все же несколько уменьшится.

И я решил идти в Дом Собраний утром, как это и положено по традиции.

Мы остановились в маленькой гостинице в двух кварталах от Дома Собраний.

Хозяин окинул взглядом Юстову рубаху без пояса и шею без ошейника и сразу все понял.

- В Дом Собраний?

Я кивнул.

- Скоро?

- Завтра.

Он был явно разочарован.

- Но потом мне надо задержаться здесь еще на неделю, - сказал я.

- Дела!

- Вот это правильно! - обрадовался хозяин. - Немилосердно тащить раба в дорогу сразу после Дома Собраний.

Юсто обеспокоенно посмотрел на меня: "Почему немилосердно?"

Я улыбнулся и обнял его за плечи.

- Завтра все узнаешь.

У хозяина гостиницы было целых три йалайти, которых он накупил явно не для наслаждения плоти, а по чисто практическим соображениям - много в гостинице работы. Нам предоставили небольшую комнату на втором этаже, и все трое рабов нам прислуживали. Юсто с удивлением наблюдал за тем, как ему стелют циновку и одеяло у моих ног. Почему не он прислуживает, а ему?

- Сегодня такой день, Юсто, - сказал я и улыбнулся. - Точнее завтра такой день.

После обычных процедур снятия Знаков и мытья, я приказал ему не одеваться и преклонить колени возле своей циновки.

- На пятки не садись, - сказал я. - Запомни. Это вторая поза покорности.

Все-таки красив, стройный, ладный. И маленький недоразвитый пенис. Вот он ему совсем не нужен. Всего лишь атавизм. Как у насекомых, рабочие пчелы - недоразвитые самки или самцы. У людей йалайти рождаются гораздо реже, и у них есть свой тип сексуальности, но эта штучка на него совершенно не влияет и давно несет лишь символическую функцию.

Я взял красную ленту, пропитанную специальным клейким составом, и стал обматывать ее вокруг его пениса.

- Зачем это? - спросил Юсто.

- Еще один Знак моей власти, - спокойно сказал я. - Не больно?

- Немного щиплет.

- Скоро пройдет.

Его пенис превратился в красный толстый кокон с отверстием на конце. Верхний не клейкий слой отливал атласом.

Я поставил ему Знаки, раздвинув второй на максимальную ширину.

- Все. Теперь одевайся и ложись спать.

Спал он плохо, все время вертелся и постанывал. Да, признаться, и я волновался накануне следующего дня.

Только проснувшись, взмолился.

- Господин, ради Бога, снимите новый Знак, очень больно!

- Только в Доме Собраний, - жестко ответил я.

Он поскулил еще, но, казалось, смирился. Безропотно оделся в новую белую рубаху и штаны. У меня с собой был для него еще один комплект одежды - черный, тот, что носят занесенные в реестр рабы, тот, что он наденет после Дома Собраний.

Я взял сумку со всем необходимым, и мы вышли из гостиницы.

Возле закрытых дверей Дома Собраний, на мраморной лестнице уже ждали двое: раб без ошейника в такой же белой рубахе, как у Юсто, и его Господин.

Я вежливо поклонился, но познакомиться мы не успели: тяжелые двери медленно открылись, и священник в желтых одеждах слегка поклонился и жестом руки пригласил их внутрь.

- Придется подождать, - сказал я Юсто.

- Долго?

- Полчаса-час.

Он вздохнул.

Через сорок минут мы услышали скрип открываемых дверей и обернулись. На пороге стояли Господин и его раб (уже в ошейнике), а на шаг позади застыл священник, раскинув над ними руки в прощальном благословении.