Mrs. Spooky
читать дальше Почти двадцать лет тому назад (Обратно)
– Слева дыхание не прослушивается.
– Еще бы, тут же сплошное кровавое месиво...
– Трубку 6,5..
– Придется пришивать к тканям...
– Тахикардия усиливается!
– Понял, cordis introducer в бедренную
– Ты ее найди еще!..
– Ну, что, проксимальный локинг через направитель...
– Угу, дистальный аналогично.
– Подтяни здесь...
– Готово...
Почти двадцать лет спустя (Туда)
Северус стоит в дверях гостиной.
– Ты опять не спишь.
Гарри останавливает бездумное движение кресла-качалки, так уютно поскрипывающего, и почти жалобно, не говорит – выпевает:
Что-то не заснуть – а засну, все мне снится,
Что вот еще чуть-чуть, еще едва-едва;
А как проснусь – опять пью, как бы мне не спиться -
Voulez-vous coucher avec moi?*
И добавляет:
– Я просто думаю.
– О чем? – Северус пересекает комнату и теперь задумчиво разглядывает содержимое книжного шкафа.
Повернутая вверх ладонью рука вместо ответа.
– Дождь. – И снова Снейп не спрашивает – утверждает.
– Там было еще что-то. Я не могу вспомнить.
– Освободи свое сознание, я ведь учил тебя этому.
– По этому предмету у меня всегда была пара. Так что, – чуть торжественно, – поведай мне чудо
побега из этой тюрьмы…
Профессор хмыкает:
– Четыреста семьдесят девятый.
– Что? – Теперь очередь Гарри удивляться.
– Ты же утверждал, что у тебя все записано.
– А.– Смешок.– Ты запомнил таки.
– Разумеется. В отличие от некоторых, я умею пользоваться своими мозгами.
– Четыреста восемьдесят!
– А вот тут ты ошибаешься, мне ты говорил эту фразу всего лишь 27 раз.
– Се-ве-рус! Ты невыносим!
Почти двадцать лет назад (Обратно)
– Ну-с, что тут у нас? – Жизнерадостный врач наклоняется над койкой, на которой лежит некто, больше всего напоминающий мумию.
«Мумия» утыкана трубками, датчиками, иглами, как святой Себастьян стрелами.
– Даа, молодой человек, вам очень повезло, что вы вовремя попали на операционный стол.
Молодой человек не реагирует ни на добродушный тон, ни на вообще присутствие кого-либо рядом.
Неожиданно лампы в палате интенсивной терапии начинают мигать.
– Что такое? – Врач сердито смотрит на скачущие цифры на мониторах. – Опять проблемы с напряжением! Это же больница! Куда только смотрят...
Почти двадцать лет спустя (Туда)
– Тебя хотел видеть Дамблдор. – Профессор Снейп осторожно подливает в начинающий закипать котел густую красную жидкость.
– Опять насчет выступления на Рождественском Балу? Передай ему, что я крайне ценю его чувство юмора. – Его собеседник выстукивает рукояткой серебряного ножа ему лишь ведомый ритм.
– Я не почтовая сова, это должно быть очевидно, даже для тебя, Гарри. Зайди к нему и передай все, что посчитаешь нужным, лично. Он будет просто счастлив угостить тебя чашечкой своего фирменного чая.
– Чашечку. Чая. С конфеткой, еще скажи.
– Я всегда полагал, что ты неравнодушен к сладкому. – Снейп пожимает плечами.
– Я люблю шоколад! Горький! А не приторную гадость, которую он называет конфетами!
Почти двадцать лет тому назад (Обратно)
Тьма... ледяная... обжигающая... И я не могу выбраться... Я не могу отсюда выбраться! Я хочу туда, где будет светло... Я хочу туда, где не будет этой тошнотворной боли, не будет этих голосов... Пожалуйста! Пожалуйста! Замолчите! Замолчите! По-жа-а-луй-ста! Я не хочу... Как же мне больно! Мне так больнобольнобольно... Мне... Я...Кто я?
– Здравствуйте. Я доктор Хьюз. Я хочу задать вам несколько вопросов. Вы ведь не возражаете?
Очень молодой человек, почти мальчик, лежит, уставившись в потолок, и молчит.
– Как вас зовут? – начинает доктор Хьюз.
Проходит несколько тягостных минут, и, наконец, пациент выдавливает из себя:
– Не помню.
Доктор делает пометку в своем блокноте.
– А сколько вам лет?
– Не помню.
– Где вы живете?
Снова молчание.
– Не помните?
– Нет, – в его голове звучит глухое раздражение.
– А что с вами случилось?
– Не помню. Я не помню! Не помню!! Оставьте меня в покое! – Юноша со стоном хватается за лоб. Кровать, на которой он лежит, столик рядом с ней начинают ходить ходуном, доктора осыпает мелкими осколками взорвавшейся под потолком лампочки.
Почти двадцать лет спустя (Туда)
Меня снова мучают кошмары. Снова, после трех (или четырех?) почти безмятежных лет.
Я не могу понять, почему меня так пугают эти розовые капли дождя на моей ладони... Наверное потому, что моя ладонь вывернута под каким-то совершенно диким углом.
Моя щека прижимается к серой траве. И я не могу шевельнуться, потому что малейшее мое движение взрывается болью.
А еще в этом сне я никак не могу вспомнить, кто я.
А сегодня тот, кто распоряжается каталогом моих снов, решает несколько разнообразить программу.
И перед тем, как увидеть серую траву и мою ладонь на ней, меня накрывает непроницаемым колпаком, я вижу зеленый свет, который высасывает из меня все... все – силы, мысли, чувства... Все, что я чувствую, – беспомощное, судорожное подергивание одушевленного куска мяса, которое по какой-то нелепой случайности является мной.
(Хочешь, я расскажу тебе твои сны? Тебе снится пустота мира. Ты идешь, идешь, ты выходишь в долину с известняковыми склонами, а там ничего, пусто. Ты заглядываешь в пропасть, оттуда тянет холодом. Ты просыпаешься весь иззябший. Тебе кажется, ты уже не согреешься никогда. И повсюду – пустота, nada, nada, nada [ничто (исп.)], – но эта nada смеется, точно в пустоте лязгают зубы. Ты открываешь дверь комнаты, дверь чулана – и нигде ничего, только лязгающий смех. И пол – не пол, и стены – не стены. Ты просыпаешься и дрожишь и не можешь унять эту дрожь. Нет смысла в жизни. Жизнь – смех слабоумного в пустоте...)
И мне сейчас только выдыхается: «Господиспасимоюдушу». Какой Господи? Не важно, это совсем, совсем не важно. Мне хочется лишь покрепче стиснуть зубы и выдохнуть.
И мне страшно. Мне настолько страшно, что я подскакиваю, как ужаленный, от легкого толчка в плечо.
И я слышу насмешливый голос:
– Ты спутал стол с кроватью?
Да. Да. Спутал. Я соглашаюсь, я соглашусь сейчас с чем угодно, потому что... потому что мне страшно ложиться в кровать. И я утыкаюсь головой в самого язвительного, самого невыносимого типа, которого я только знаю.
И я совершенно точно знаю, что он сейчас вздохнет, и скажет: «Я приготовлю тебе зелье».
Вздох.
– Я приготовлю тебе зелье.
Все-таки я свято убежден, что он из породы небесных человекоптичек. Воистину.
Сижу, штопаю теперь свое сердце.
*- принадлежит БГ. Альбом "Беспечный русский бродяга"
– Слева дыхание не прослушивается.
– Еще бы, тут же сплошное кровавое месиво...
– Трубку 6,5..
– Придется пришивать к тканям...
– Тахикардия усиливается!
– Понял, cordis introducer в бедренную
– Ты ее найди еще!..
– Ну, что, проксимальный локинг через направитель...
– Угу, дистальный аналогично.
– Подтяни здесь...
– Готово...
Почти двадцать лет спустя (Туда)
Северус стоит в дверях гостиной.
– Ты опять не спишь.
Гарри останавливает бездумное движение кресла-качалки, так уютно поскрипывающего, и почти жалобно, не говорит – выпевает:
Что-то не заснуть – а засну, все мне снится,
Что вот еще чуть-чуть, еще едва-едва;
А как проснусь – опять пью, как бы мне не спиться -
Voulez-vous coucher avec moi?*
И добавляет:
– Я просто думаю.
– О чем? – Северус пересекает комнату и теперь задумчиво разглядывает содержимое книжного шкафа.
Повернутая вверх ладонью рука вместо ответа.
– Дождь. – И снова Снейп не спрашивает – утверждает.
– Там было еще что-то. Я не могу вспомнить.
– Освободи свое сознание, я ведь учил тебя этому.
– По этому предмету у меня всегда была пара. Так что, – чуть торжественно, – поведай мне чудо
побега из этой тюрьмы…
Профессор хмыкает:
– Четыреста семьдесят девятый.
– Что? – Теперь очередь Гарри удивляться.
– Ты же утверждал, что у тебя все записано.
– А.– Смешок.– Ты запомнил таки.
– Разумеется. В отличие от некоторых, я умею пользоваться своими мозгами.
– Четыреста восемьдесят!
– А вот тут ты ошибаешься, мне ты говорил эту фразу всего лишь 27 раз.
– Се-ве-рус! Ты невыносим!
Почти двадцать лет назад (Обратно)
– Ну-с, что тут у нас? – Жизнерадостный врач наклоняется над койкой, на которой лежит некто, больше всего напоминающий мумию.
«Мумия» утыкана трубками, датчиками, иглами, как святой Себастьян стрелами.
– Даа, молодой человек, вам очень повезло, что вы вовремя попали на операционный стол.
Молодой человек не реагирует ни на добродушный тон, ни на вообще присутствие кого-либо рядом.
Неожиданно лампы в палате интенсивной терапии начинают мигать.
– Что такое? – Врач сердито смотрит на скачущие цифры на мониторах. – Опять проблемы с напряжением! Это же больница! Куда только смотрят...
Почти двадцать лет спустя (Туда)
– Тебя хотел видеть Дамблдор. – Профессор Снейп осторожно подливает в начинающий закипать котел густую красную жидкость.
– Опять насчет выступления на Рождественском Балу? Передай ему, что я крайне ценю его чувство юмора. – Его собеседник выстукивает рукояткой серебряного ножа ему лишь ведомый ритм.
– Я не почтовая сова, это должно быть очевидно, даже для тебя, Гарри. Зайди к нему и передай все, что посчитаешь нужным, лично. Он будет просто счастлив угостить тебя чашечкой своего фирменного чая.
– Чашечку. Чая. С конфеткой, еще скажи.
– Я всегда полагал, что ты неравнодушен к сладкому. – Снейп пожимает плечами.
– Я люблю шоколад! Горький! А не приторную гадость, которую он называет конфетами!
Почти двадцать лет тому назад (Обратно)
Тьма... ледяная... обжигающая... И я не могу выбраться... Я не могу отсюда выбраться! Я хочу туда, где будет светло... Я хочу туда, где не будет этой тошнотворной боли, не будет этих голосов... Пожалуйста! Пожалуйста! Замолчите! Замолчите! По-жа-а-луй-ста! Я не хочу... Как же мне больно! Мне так больнобольнобольно... Мне... Я...Кто я?
– Здравствуйте. Я доктор Хьюз. Я хочу задать вам несколько вопросов. Вы ведь не возражаете?
Очень молодой человек, почти мальчик, лежит, уставившись в потолок, и молчит.
– Как вас зовут? – начинает доктор Хьюз.
Проходит несколько тягостных минут, и, наконец, пациент выдавливает из себя:
– Не помню.
Доктор делает пометку в своем блокноте.
– А сколько вам лет?
– Не помню.
– Где вы живете?
Снова молчание.
– Не помните?
– Нет, – в его голове звучит глухое раздражение.
– А что с вами случилось?
– Не помню. Я не помню! Не помню!! Оставьте меня в покое! – Юноша со стоном хватается за лоб. Кровать, на которой он лежит, столик рядом с ней начинают ходить ходуном, доктора осыпает мелкими осколками взорвавшейся под потолком лампочки.
Почти двадцать лет спустя (Туда)
Меня снова мучают кошмары. Снова, после трех (или четырех?) почти безмятежных лет.
Я не могу понять, почему меня так пугают эти розовые капли дождя на моей ладони... Наверное потому, что моя ладонь вывернута под каким-то совершенно диким углом.
Моя щека прижимается к серой траве. И я не могу шевельнуться, потому что малейшее мое движение взрывается болью.
А еще в этом сне я никак не могу вспомнить, кто я.
А сегодня тот, кто распоряжается каталогом моих снов, решает несколько разнообразить программу.
И перед тем, как увидеть серую траву и мою ладонь на ней, меня накрывает непроницаемым колпаком, я вижу зеленый свет, который высасывает из меня все... все – силы, мысли, чувства... Все, что я чувствую, – беспомощное, судорожное подергивание одушевленного куска мяса, которое по какой-то нелепой случайности является мной.
(Хочешь, я расскажу тебе твои сны? Тебе снится пустота мира. Ты идешь, идешь, ты выходишь в долину с известняковыми склонами, а там ничего, пусто. Ты заглядываешь в пропасть, оттуда тянет холодом. Ты просыпаешься весь иззябший. Тебе кажется, ты уже не согреешься никогда. И повсюду – пустота, nada, nada, nada [ничто (исп.)], – но эта nada смеется, точно в пустоте лязгают зубы. Ты открываешь дверь комнаты, дверь чулана – и нигде ничего, только лязгающий смех. И пол – не пол, и стены – не стены. Ты просыпаешься и дрожишь и не можешь унять эту дрожь. Нет смысла в жизни. Жизнь – смех слабоумного в пустоте...)
И мне сейчас только выдыхается: «Господиспасимоюдушу». Какой Господи? Не важно, это совсем, совсем не важно. Мне хочется лишь покрепче стиснуть зубы и выдохнуть.
И мне страшно. Мне настолько страшно, что я подскакиваю, как ужаленный, от легкого толчка в плечо.
И я слышу насмешливый голос:
– Ты спутал стол с кроватью?
Да. Да. Спутал. Я соглашаюсь, я соглашусь сейчас с чем угодно, потому что... потому что мне страшно ложиться в кровать. И я утыкаюсь головой в самого язвительного, самого невыносимого типа, которого я только знаю.
И я совершенно точно знаю, что он сейчас вздохнет, и скажет: «Я приготовлю тебе зелье».
Вздох.
– Я приготовлю тебе зелье.
Все-таки я свято убежден, что он из породы небесных человекоптичек. Воистину.
Сижу, штопаю теперь свое сердце.
*- принадлежит БГ. Альбом "Беспечный русский бродяга"
-
-
25.02.2007 в 04:23-
-
25.02.2007 в 04:26Спасибо!
-
-
25.02.2007 в 04:27-
-
25.02.2007 в 04:30-
-
25.02.2007 в 04:41ты меня щас убьешь:
-
-
25.02.2007 в 04:42-
-
25.02.2007 в 04:44-
-
25.02.2007 в 04:46-
-
25.02.2007 в 04:47-
-
25.02.2007 в 04:51Сладчайших снов
-
-
25.02.2007 в 04:54