Mrs. Spooky
читать дальшеЯ заставил Юсто преклонить колени.
Они сделали шаг вперед, и их осветило рассветное солнце. Одежда раба была в крови: пятна крови возле сосков, и на штанах, между ног. Юсто смотрел на это во все глаза, он побледнел. А на губах вышедшего раба застыла блаженная полуулыбка, составлявшая с кровавой рубахой страшный контраст. Юсто впился глазами в эту улыбку и побледнел еще больше.
Господин и инициированный раб спустились по лестнице, а священник махнул нам рукой:
- Заходите!
Юсто, не поднимаясь с колен, обнял мои ноги и взмолился:
- Господин! Не надо! Давайте туда не пойдем!
Я усмехнулся.
- Встать! - так жестко я еще с ним не говорил.
Он зарылся лицом в мои колени, его плечи затряслись.
- Встать! - гаркнул я.
К нам подошел священник, наклонился и положил руку ему на плече.
- Могу я к нему обратиться? Как его зовут?
- Да. Юсто.
- Ты любишь своего Господина, Юсто?
- Да, - тихо сказал он.
- Тогда ты должен это сделать. Инициация болезненна, но необходима.
Юсто, всхлипывая, поднялся на ноги.
- Ты сейчас можешь уйти, - продолжил священник. - Но тогда ты опозоришь и себя и своего Господина. Никто больше не возьмет тебя. Ты станешь изгоем, нищим, просящим подаяния. Твое тело иссохнет и состарится без власти Господина, а ум помутиться. Ты этого хочешь?
Юсто замотал головой.
- Тогда вытри сопли, наберись мужества и иди.
Я обнял его за плечи, и мы пошли по длинному коридору между рядов тонких янтарных колонн. Коридор оканчивался залом под высоким куполом, в окнах которого сиял рассвет. Зал был пуст. Только в его центре находился круглый провал, окруженный балюстрадой. Туда, вниз, уходила широкая лестница.
В сопровождении священника мы начали спускаться.
Стало совсем темно. Свет давали только укрепленные по стенам факелы.
Мы оказались у массивных деревянных дверей, и священник распахнул их перед нами.
Этот зал был меньше верхнего. По стенам поднимались амфитеатром мраморные кресла в семь рядов. Все места были заняты священниками, входящими в совет. Свет факелов играл на желтых одеяниях, делая их подобными пламени. Перевернутый конус огня, и на дне - небольшой мраморный круг.
Над кругом нависает перевернутый шатер из белого камня, увенчанный хрустальной иглой, на ее конце - кольцо светлого металла, то самое, о котором я рассказывал Юсто. К нему привязывают рабов во время казни веревкой.
Навстречу игле поднимается мраморный цилиндр с плоской вершиной. Словно древесный пень. Он покрыт белой салфеткой. Я подхожу и выкладываю на него свои Знаки власти, постоянные, те, что поставлю Юсто сейчас: и для сосков, и для ануса.
По другую сторону цилиндра в круге находится нечто, напоминающее кресло, низкое, высеченное непосредственно в камне, с гладкой покатой спинкой. Рядом с креслом, на такой же салфетке, лежит инструмент, напоминающий клещи, но с тонко заточенными краями. Он сделан из того же блестящего металла, что и кольцо.
- На колени! - говорю я Юсто.
Он подчиняется, и священники начинают петь. Протяжная и красивая песня о преданности земному Господину, которая есть отражение преданности Господину Небесному. О том, что йалайти должен отдать земному Господину свою кровь, в знак того, что и жизнь его и душа принадлежат Господину. Так и его Господин отдаст в свое время жизнь Господину Небесному.
Песня действует на Юсто, он немного расслабляется.
К нам подходит глава священников в расшитой алым золотой мантии и благословляет щипцы и Знаки Власти. Потом ставит на салфетку баночку с мазью, останавливающей кровь. Подходит к Юсто, наклоняется, шепчет ему на ухо какие-то успокаивающие слова. Юсто кивает.
Священник возвращается на свое место прямо напротив нас.
Все, можно начинать.
Я обхожу Юсто.
- Подними рубаху! - я говорю тихо, так что за пением священников меня слышит только он.
Снимаю цепь с сосков и бросаю к подножию мраморного цилиндра. Она останется здесь в знак того, что Юсто стал моим инициированным рабом, и его положение освящено и законно.
Возвращаюсь.
- Первая поза покорности!
Вынимаю стержень, отметив как четко связано со страхом эротическое возбуждение йалайти. Бросаю стержень к первому Знаку.
Медленно ввожу член. Песня священников становится все быстрее и громче. Все нормально. Напряжение нарастает. В должный момент игла вонзается в него. Он стонет.
Песня срывается на крик.
- Во славу Небесного Господина!
Также аккуратно вынимаю пенис и ввожу новый грушевидный Знак Власти, тот, что он будет теперь носить. На конце его небольшой рычажок. Я нажимаю на него, и из стержня выходят четыре толстых иглы и вонзаются в плоть у выхода ануса. Теперь стержень надежно закреплен и веревка не нужна. Теперь мало кто пользуется для инициированных рабов старомодной веревкой. Священники снабдят меня антисептической мазью, и воспаления не будет.
Юсто стонет от боли. Из ануса сочится кровь.
- Выпрямись и надень штаны, - тихо говорю я.
На белой ткани проступают пятна крови. Ничего. Впечатляюще, но совершенно не опасно.
Беру новую цепь для сосков.
- Подними рубаху.
Иглы пронзают соски. Юсто стонет.
- Опускай!
Пятна крови в районе сосков.
- Вставай! Иди сюда!
Я помогаю ему подняться. Мы переходим в другую часть круга.
- Спусти штаны и на кресло.
Я помогаю ему сесть.
- Разведи ноги.
Красный замотанный пенис слегка приподнят, словно ждет.
Я беру клещи и накладываю их у основания пениса. Резко сжимаю.
Юсто кричит, но крик теряется за громогласным:
- Слава Небесному Господину!
Я приподнимаю его штаны и прикладываю к ране, потом останавливаю кровь.
- Встань!
Он слегка пошатывается, у него явно кружится голова. Я помогаю ему встать, подвожу к трону главы священников.
- На колени!
Помогаю ему преклонить колени.
- Это мой раб освященный и законный!
- Пусть будет в ошейнике!
И я защелкиваю ошейник у него на шее.
Мы с Юсто стояли в Зале Дома Собраний. Я прямо, с дымящемся клеймом в руке, и Юсто - на коленях передо мною. Свежее клеймо чернело на его ягодице и сочилось кровью. Он плакал. Его плечи тряслись. Подошел один из священников и наложил повязку.
- Встань! - приказал я.
Он с трудом поднялся. Я обнял его, прижал к себе. Он всхлипнул на моей груди.
- Теперь ты воистину мой раб Юсто. Радуйся!
Я вернулся в замок моего господина Дзитана Тода. Не прошло и двух дней после клеймения Юсто, как господин вызвал меня к себе. Беседа началась вполне любезно. Сели за маленький столик с зерновыми шариками, сладким мясом и яблочным вином. Обсудили последние политические новости: волю престарелого императора и только что назначенного приемника. Я терялся в догадках, зачем он меня пригласил. Мы никогда не были особенно близки.
Поев, расположились на подушках возле фонтана в маленьком бассейне с камнями и плакучей травой. Дзитан предложил мне выбрать себе йалайти. Десять рабов преклонили перед нами колени. Мне понравился юный и темноволосый.
- Ясо! - кивнул Дзитан.
- Первая поза покорности, Ясо! - сказал я.
Я вынул Знак Власти Дзитаро, позолоченный, с гербом дома Тода. Такой же, как и у Юсто, на распорках. Я опустился на колени за ним и ввел пенис. Ясо был искусен и покорен, он всячески помогал мне и старался доставить максимальное наслаждение. Я зарычал, и йалайти застонал, принимая иглу.
Я подождал, пока успокоится биение крови в члене, перевел дух, встал и с поклоном поблагодарил господина Дзитаро.
Он улыбался.
- Садись. Тебе понравился мой раб?
- Да.
- Хочешь, я тебе его подарю?
- Вы слишком добры ко мне. Чем я заслужил такую милость?
- Айдзен, почему ты не привел Юсто?
- Он еще не оправился после клеймения. Даже повязку еще не сняли. Пусть отдохнет.
- Ты слишком мягок с ним. Боль полезна для йалайти. Тем более от клейма. Пусть чувствует, что он твой. Приведи его сегодня же!
- Я боюсь, как бы рана не воспалилась.
- Ничего. В крайнем случае, у меня отличный врач.
- Да, Господин.
Я клял себя за то, что слишком расхваливал своего йалайти. Но делать было нечего. После заката мы с Юсто предстали перед господином Дзитаном. Точнее я предстал, а Юсто преклонил колени.
- Это мой йалайти Юсто, господин Дзитан. Два дня назад он заклеймен. Хотите?
- Хочу.
Дзитан Тода поднялся с подушек, подошел к Юсто и положил руку ему на плече. Йалайти испуганно взглянул на меня. Я его еще никому не предлагал.
Я кивнул.
- Доставь удовольствие господину Дзитану.
И опустился на подушки.
- Первая поза покорности! - бросил Дзитан.
Он положил руку на повязку на клейме и сильно сжал. Юсто застонал. Господин Дзитан сжал еще. На повязке выступила кровь.
Я подумал, что мне не хватает твердости. Дзитан куда более опытный господин, чем я, а йалайти признает господином того, от кого получает боль. Я старался не причинять Юсто лишней боли. И теперь боялся его потерять.
Вообще-то Дзитан не должен был дарить чужому рабу иную боль, помимо иглы, без моего позволения. Но, с другой стороны, он мой господин. Я все равно должен был ему позволить.
Господин блаженно улыбнулся, Юсто принял иглу и застонал.
- У тебя хороший раб, Айдзен, - сказал Дзитан вставая. - Спасибо. Знак моей Власти лежал рядом на специальной салфетке, и господин Тода не спешил возвращать его. А Юсто ждал, не меняя позы.
- Оденься! - сказал Дзитан.
Юсто послушался и по обычаю припал к ногам Дзитана, благодаря его.
- Встань! Сядь у моих ног.
Йалайти вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул.
Юсто послушался Дзитана.
- Айдзен, - сказал господин Тода. - Подари мне этого раба. Взамен получишь Ясо. Он еще не заклеймен, будет твоим по огню и железу.
Сердце у меня упало. Этого-то я и боялся!
- Благодарю, господин. Но я не могу подарить Юсто. Он мой раб по духу и желанию.
- Тогда есть два выхода: либо Юсто просит тебя отпустить его и называет меня господином либо вы оба становитесь моими йалайти.
Дзитан усмехался.
- Ты мне действительно нравишься, - добавил он. - Я был бы рад видеть тебя среди своих рабов.
- Благодарю за честь, господин, - сказал я. - Но я женат. Я не могу оставить семью.
- Жена твоя на тебя жаловалась, Айдзен. Ты ею пренебрегаешь ради Юсто. Она просит развода.
Этого удара в спину я не ожидал. Да, я всего однажды взял Юсто к нам в постель. Он старательно лизал ей клитор и запускал язык в самое устье того цветка, что пока что был только моей собственностью. Она закрывала глаза и стонала, а я смотрел на них и не понимал, его я к ней ревную или ее к нему. Какая глупость! Мы же одна семья. Он подготовил ее наилучшим образом, так что мне и трудиться почти не пришлось. Мой пенис сменил его язык, и мы тотчас взлетели на пик наслаждения. Она осталась очень довольна. Но я больше не брал его к нам. Мне надо было с этим свыкнуться. Я понимал, что поступаю недостаточно добродетельно, но поделать с собой ничего не мог.
Я поднял глаза и встретил взгляд Дзитана, властный и жесткий. Если этот человек меня захотел - он не отступится. Найдет предлог, чтобы сделать из меня йалайти и против моей воли. Я вспомнил рыцаря, который случайно обратился к его рабу и сегодня преданно стоял на коленях среди его йалайти. И я понял, что малая часть меня этого хочет. Говорят, что в каждом мужчине, и в каждой женщине живет частица йалайти, поэтому презрение к йалайти - большой грех.
Если я соглашусь - будет операция смены сущности - колдовство врачей, чтобы не толстеть и глупеть после обряда в Доме Собраний. А потом у меня никогда не будет сыновей. Я мечтал, чтобы у меня были сыновья.
- Судьба йалайти не для меня, - сказал я. - Я воин, и могу предложить вам только любовь воина. А жену возьму другую, если эта меня оставляет.
Дзитан тонко улыбнулся.
- Если бы мне была нужна только любовь воина, я бы давно сделал тебя своим возлюбленным. Господину не отказывают. Ты уже сказал свое "да", когда приносил присягу. Но мне нужна верность йалайти.
- Это не для меня.
- Ничего не поделаешь. Тогда Юсто.
Йалайти умоляюще посмотрел на него.
- Я не могу просить господина отпустить меня. Он спас мне жизнь, и я его раб по духу и желанию. Это было бы бесчестно. Господин Дзитан, пожалейте нас!
Конечно. Он уже понял. Был еще один выход.
- Айдзен, прогони своего раба!
- Нет. Это бесчестно прогонять раба, который объявил себя рабом по духу и желанию.
- Айдзен, ты сказал мне "нет"!
Вот оно! Он нашел предлог даже раньше, чем я ожидал. Я ослушался своего господина.
- Ты понял? Ты совершил преступление, а значит перед тобой выбор: судьба йалайти или смерть.
- Смерть, - сказал я.
- Глупо! Жизнь йалайти прекрасна и полна наслаждения, и не менее достойна, чем любая другая.
- Возможно. Но я не хочу, чтобы выбирали за меня.
- Нет! - прошептал Юсто. - Лучше я попрошусь к Дзитану.
- Поздно! - усмехнулся господин Тода. - Вы лишили себя этого выбора.
Лукавишь! Этого выбора у нас никогда не было.
Я встал.
- Что я должен делать, господин Тода?
Дзитан хлопнул в ладоши. Появился Ясо и преклонил колени.
- Проводи господина Айдзена в комнату ожидания.
Комната ожидания была погружена в сумерки. Только у священного узора горели две свечи, освещая тонкие ветви, которыми расписаны стены. Ветви без листьев и цветов по палевому фону: желтоватый, бежевый, сильно размытый голубой. Одна из стен открывалась в сад, перегородки раздвинуты. Там идет дождь, барабаня по листьям.
Я сел на кровать у стены. Неплохая кровать с шелковым покрывалом и подушками с тем же узором, что и на стенах. Скорее ложе жертвы приготовленной для богов, чем преступника перед казнью.
Сколько я здесь проведу? На то воля господина. Может быть, час. Может быть, годы.
Священный Узор притягивал и манил. Вот еще один выход! Я могу уйти к Небесному Господину. Если он меня примет. Только недостойно идти к Небесному Господину, не исполнив долга перед земным. Не столь позорно, как бежать, но все же бесчестно.
Я опустился на колени перед Узором и помолился, склонив голову.
Послышался шорох отодвигаемых перегородок. Я обернулся. У входа на коленях стоял йалайти. Я не видел его лица, поскольку коридор был куда более освещен, чем комната ожидания, и свет бил ему в спину.
- Господин Дзитан велел принести вам ужин, - сказал он и кивнул в сторону подноса, стоявшего на полу рядом с ним. - Я могу войти?
Я кивнул.
Он вошел и поставил поднос на мою кровать, а сам опустился рядом на колени.
- Меня зовут Каморо, господин Айдзен, - сказал он. - Господин Дзитан позволил нам разговаривать.
Хорошо. Даже, если это ложь, хуже уже не будет.
- Каморо... Что-то знакомое...
Он улыбнулся.
- Был такой рыцарь Камор.
Ну да! Конечно! Теперь я узнал его. Выше других йалайти и черты лица резче и грубее. Тот самый рыцарь!
- Да, я узнал тебя. И как живется в йалайти?
- Очень хорошо. Я никогда не был так счастлив, так беззаботен, так свободен! Вы не можете понять, господин, какое это счастье - отречься от своей воли. Господин Дзитан готов оказать вам благодеяние. Просто вы пока не состоянии понять, что это действительно благодеяние. Тогда, перед Домом Собраний, я тоже приходил в отчаяние, я теперь мне это смешно. Поверьте, неразумно от этого отказываться.
- Возможно. Но я не люблю, когда решают за меня.
- Искупительная жертва потребует от вас гораздо больше самоотречения и покорности.
- Значит, и чести больше.
- Стать йалайти проще. И именно этого хочет ваш господин. Он не желает вам смерти. Разве не обязаны вы исполнять желания господина?
- Господин предоставил мне выбор, и я им пользуюсь.
- Вы сделали не лучший выбор.
- Это мое дело. Где сейчас Юсто?
- В комнате ожидания для йалайти.
- Почему? Он еще не стал рабом Дзитана?
- Я не знаю.
Я доел ужин, поставил на поднос чашу с остатками вина.
- Вы можете мною воспользоваться, - сказал Каморо. - Господин передал меня вам до часа искупления.
- Значит, ты обязан мне подчиняться?
- Да, пока это не противоречит воле господина Дзитана или его безопасности.
- Тогда отнеси поднос, а палочки для еды вымой и принеси мне. И еще принеси пару плодов пато.
- Палочки к пато? - удивился Каморо.
- Твое дело подчиняться!
Он вернулся с палочками и двумя золотистыми продолговатыми пато на подносе. Преклонил колени.
- Первая поза покорности! - скомандовал я.
У него не было Знака Власти.
- Господин снял его, когда объявил о передаче, - сказал он.
Гладкая кожа раба, тщательно очищенная от волос. Мне его совсем не хотелось. Я был сыт.
Клеймо с именем господина. Довольно старое, по крайней мере, несколько лет. Я пропустил руку ему между ног и нащупал шрамы там, где был пенис и яички. Потом взял плод пато. Довольно толстый плод вошел очень легко, из чего я заключил, что Дзитан тоже любил подобные развлечения. На втором он слегка застонал, но не отстранился. Наоборот, едва заметно подавался навстречу, помогая. Потом настала очередь палочки. Я направил ее острым концом. С трудом ввел между двух пато. Надавил большим пальцем. Каморо застонал. Взял вторую палочку. У нас они недлинные, можно до конца. Он стонал и чуть не плакал. Анус начал сокращаться, словно втягивая в себя все, что я туда ввел.
Я сел на кровать.
- Можешь одеваться.
Он послушался и припал к моим ногам, и понял, что это совершенно искренне.
- Я могу лечь у ваших ног, господин Айдзен? - спросил он.
- Нет. Возвращайся к Дзитану.
Мне хотелось побыть одному.
Он поцеловал мне руку и направился к выходу.
- Постой! Когда господин Тода пришлет за мной?
- На то воля господина.
Было утро. Свет бил сквозь полупрозрачные перегородки. Возле моей кровати стоял на коленях Ясо и ждал, когда я проснусь.
- Господин Айдзен, вы должны следовать за мной.
- Иди к господину Тода и попроси у него полчаса отсрочки, чтобы я мог вымыться, чтобы достойно встретить смерть. Если он согласиться - пусть принесут бочку с водой для мытья и придет Каморо помочь мне.
Ясо склонился до земли, встал и побежал исполнять приказание. Отсрочку я получил. Вода в бочке пахла цветочными лепестками и
была ужасающе горячей. Я не стал ждать и залез в воду. Каморо старательно тер меня мочалкой и поливал из ковша. Потом подал полотенце и натер кожу ароматным маслом. Волосы я собрал в пучок на голове и закрепил лучшей заколкой из белого дерева.
Каморо подал одежду, положенную для тех, кто должен выплатить господину долг смерти: белую длинную рубаху.
Мы шли по коридору к выходу из замка. Я знал путь. Ясо и Каморо сопровождали меня. Перешли через улицу по закрытому горбатому мосту и оказались на стене замка. Теперь к воротам. У ворот лестница. Внизу тяжелые двери, открывающиеся на небольшую полукруглую арену, покрытую белым ковром. На арене справа от меня - столб с кольцом, слева - сиденье, в центре которого торчит металлический кол. Пока тонкий и выступающий из кресла не более чем на палец. Это место для меня.
Арена открывается на дорогу. Пока она пустынна: еще слишком рано. Там, у края помоста стоит Дзитан в алых одеждах под черный кожаный пояс.
Я почтительно кланяюсь.
- Не передумал?
- Нет.
- В любой момент ты можешь сказать, что согласен стать йалайти - тогда казнь будет немедленно прекращена.
- Именно так я стал йалайти, - прошептал Каморо у моего плеча. Думаю, что я побледнел. Дзитан - опытный господин, он сумеет построить пытку так, что я сам буду умолять его принять меня в качестве йалайти.
- Вижу, ты понял, - сказал он. - И?
- Не стоит ли начать?
Он усмехнулся.
- Что ж, начнем. Снимите с него одежду!
Ясо и Каморо помогли мне раздеться и подвели к сиденью. Я с тоской взглянул на дорогу. Охраны не было, но я знал, что это лишь иллюзия. Это место простреливается из арбалетов со стен и с башен ворот. Расстояние маленькое - так что мудрено промахнуться. Да, смерть от арбалетной стрелы много легче того, что мне уготовано. Но это собачья смерть.
Мне помогли сесть так, чтобы кол вошел точно в анус. Боли не было. Пока. Потом стул начнет медленно опускаться, а кол раскрываться во мне, как Знак Власти йалайти, только гораздо шире. Мои бедра закрепили широкими ремнями и такой же ремень надели на пояс и жестко привязали к спинке кресла.
Потом подошел господин Дзитан. Мой член и яички он поместил в черный кожаный мешочек с затягивающимся горлом. Веревку завязал простым узлом и отвел концы в стороны, привязав к двум скрещенным копьям по правую и левую сторону от сиденья. По мере опускания стула узел будет затягиваться.
- Теперь возьми.
Он дал мне в руку небольшой свинцовый шар. К шару была привязана веревка.
- Оглянись! Если ты выпустишь шар, веревка натянется, тогда поднимется вон тот молоток и ударит в медный диск. Звук получится таким громким, что заглушит шум дороги даже в полдень. Этот звон будет означать, что ты согласен, и казнь должна быть остановлена, - он усмехнулся. - Так что держи крепче.
Он подошел к колесу, похожему на штурвал, что стояло у подножия моего орудия пытки, и перевел его на одно деление. Стул подо мной плавно опустился, и я почувствовал, как входит в меня и расширяется кол. Но боли еще не было - только страх и эротическое возбуждение.
- На сколько рассчитана казнь? - спросил я.
- Потихонечку, потихонечку. До завтра доживешь. А теперь смотри. Двери, через которые я прошел полчаса назад, снова открылись, и на арену вышел Юсто в сопровождении одного из йалайти. Он взглянул на меня, побледнел и опустился на колени.
- Йалайти Юсто отказывается принимать мои Знаки Власти, пока его нынешний господин жив. Поэтому до твоей смерти, Айдзен, он объявляется открытым. Разденьте его!
Юсто раздели, подвели к столбу и закрепили цепь на его ошейнике. Открытый раб! А это значит, что любой, кто пройдет мимо по дороге, имеет право взять его.
Первым желающим оказался толстый торговец не первой молодости. Юсто метнулся от него, цепь натянулась.
- Нет!
- Неужели! - усмехнулся Каморо и кивнул Ясо.
У самой дороги на помосте стояло возвышение, вроде горки высокой частью к дороге. Каморо с Ясо подняли сопротивляющегося Юсто, положили на горку головой вниз и закрепили руки и пояс кожаными ремнями. Потом развели ноги и притянули колени к железным кольцам в полу.
- Пожалуйте, господин! - кивнул Ясо торговцу.
Юсто стонал и плакал, а торговец пыхтел позади него. Когда он закончил и отошел удовлетворенный, я почувствовал, что подо мной вновь опускается стул. Теперь боль была, но очень слабая и слишком смешанная с наслаждением.
Дзитан подошел ко мне, коснулся плеча, провел рукой, едва касаясь кожи, поцеловал.
- Ну, ты же хочешь, я вижу. Что за глупое сопротивление собственным желаниям?
Напряжение достигло своего пика, и я почувствовал биение крови в члене и влагу, заливающую черный мешочек у меня между ног. И я ненавидел себя за это.
Мне стоило большого труда удержать шар, я сделал почти невозможное. Зачем? Так хотелось сдаться! Но где-то на периферии сознания кто-то упорно твердил: "Ты должен умереть! Должен! Иначе мы не сможем вернуться!"
Дзитан пожал плечами и покинул арену.
Он возвращался еще несколько раз: ласкал, уговаривал, доводил до исступления. И я уже не понимал: ненавижу я его или люблю.
И менялись насильники моего Юсто. Впрочем, они бы оскорбились, услышав о себе "насильник". Поиметь открытого раба - долг каждого подданного, оказавшегося поблизости от места казни.
Я запомнил крестьянина с пропитой физиономией и грязными руками, упорно мявшего свежее клеймо Юсто.
Сиденье продолжало медленно опускаться, и наслаждение постепенно вытесняла боль. Точнее само наслаждение менялось, смешиваясь с болью. Эротическое напряжение первых часов сменило расслабление транса.
К вечеру Юсто отвязали и дали отдохнуть. Он отполз к столбу, и сквозь туманную дымку перед глазами я увидел, что он оставляет за собой кровавый след.
Я еле удерживал шар. Рука дрожала. "Я должен умереть! Мы должны умереть, чтобы вернуться!" Куда? Я не понимал, что это значит, но все же из последних сил не давал шару упасть. Я почти терял сознание, но чувствовал, что он предательски ускользает из моей руки - и приходил в себя.
На закате боль вернулась вновь и заполнила собою все. Я решил, что острие дошло до внутренних органов, а значит осталось недолго. Шар лежал на моей ладони, а кто-то внизу жалобно просил пить.
- Юсто? - одними губами прошептал я.
- Уже скоро, господин. Держитесь! Мы должны умереть.
Ночь прошла где-то на границе между забытьем и болью. Подул утренний ветер, и я увидел свою кровь, стекающую по желобу с помоста, черную в утренних сумерках.
В просвете арены стоял Дзитан, и ветер развевал края его одежды. Он повернулся ко мне.
- Твой раб умер, - сказал он. - Жаль. Вы оба могли бы жить. Но теперь и для тебя уже поздно, даже, если ты выронишь шар. Теперь твоя очередь.
Моя рука дрогнула, и шар скатился вниз. Раздался громовой удар молотка по меди. Дзитан расхохотался.
- Поздно, Айдзен! Но поблажку ты заслужил.
Он взял меч. Широкий и тупоконечный, меч правосудия и долга.
Я не почувствовал удара. Только рассветное небо провалилось куда-то вниз, и его сменила кирпичная кладка потолка, а потом исчезла и она.
Конец
Они сделали шаг вперед, и их осветило рассветное солнце. Одежда раба была в крови: пятна крови возле сосков, и на штанах, между ног. Юсто смотрел на это во все глаза, он побледнел. А на губах вышедшего раба застыла блаженная полуулыбка, составлявшая с кровавой рубахой страшный контраст. Юсто впился глазами в эту улыбку и побледнел еще больше.
Господин и инициированный раб спустились по лестнице, а священник махнул нам рукой:
- Заходите!
Юсто, не поднимаясь с колен, обнял мои ноги и взмолился:
- Господин! Не надо! Давайте туда не пойдем!
Я усмехнулся.
- Встать! - так жестко я еще с ним не говорил.
Он зарылся лицом в мои колени, его плечи затряслись.
- Встать! - гаркнул я.
К нам подошел священник, наклонился и положил руку ему на плече.
- Могу я к нему обратиться? Как его зовут?
- Да. Юсто.
- Ты любишь своего Господина, Юсто?
- Да, - тихо сказал он.
- Тогда ты должен это сделать. Инициация болезненна, но необходима.
Юсто, всхлипывая, поднялся на ноги.
- Ты сейчас можешь уйти, - продолжил священник. - Но тогда ты опозоришь и себя и своего Господина. Никто больше не возьмет тебя. Ты станешь изгоем, нищим, просящим подаяния. Твое тело иссохнет и состарится без власти Господина, а ум помутиться. Ты этого хочешь?
Юсто замотал головой.
- Тогда вытри сопли, наберись мужества и иди.
Я обнял его за плечи, и мы пошли по длинному коридору между рядов тонких янтарных колонн. Коридор оканчивался залом под высоким куполом, в окнах которого сиял рассвет. Зал был пуст. Только в его центре находился круглый провал, окруженный балюстрадой. Туда, вниз, уходила широкая лестница.
В сопровождении священника мы начали спускаться.
Стало совсем темно. Свет давали только укрепленные по стенам факелы.
Мы оказались у массивных деревянных дверей, и священник распахнул их перед нами.
Этот зал был меньше верхнего. По стенам поднимались амфитеатром мраморные кресла в семь рядов. Все места были заняты священниками, входящими в совет. Свет факелов играл на желтых одеяниях, делая их подобными пламени. Перевернутый конус огня, и на дне - небольшой мраморный круг.
Над кругом нависает перевернутый шатер из белого камня, увенчанный хрустальной иглой, на ее конце - кольцо светлого металла, то самое, о котором я рассказывал Юсто. К нему привязывают рабов во время казни веревкой.
Навстречу игле поднимается мраморный цилиндр с плоской вершиной. Словно древесный пень. Он покрыт белой салфеткой. Я подхожу и выкладываю на него свои Знаки власти, постоянные, те, что поставлю Юсто сейчас: и для сосков, и для ануса.
По другую сторону цилиндра в круге находится нечто, напоминающее кресло, низкое, высеченное непосредственно в камне, с гладкой покатой спинкой. Рядом с креслом, на такой же салфетке, лежит инструмент, напоминающий клещи, но с тонко заточенными краями. Он сделан из того же блестящего металла, что и кольцо.
- На колени! - говорю я Юсто.
Он подчиняется, и священники начинают петь. Протяжная и красивая песня о преданности земному Господину, которая есть отражение преданности Господину Небесному. О том, что йалайти должен отдать земному Господину свою кровь, в знак того, что и жизнь его и душа принадлежат Господину. Так и его Господин отдаст в свое время жизнь Господину Небесному.
Песня действует на Юсто, он немного расслабляется.
К нам подходит глава священников в расшитой алым золотой мантии и благословляет щипцы и Знаки Власти. Потом ставит на салфетку баночку с мазью, останавливающей кровь. Подходит к Юсто, наклоняется, шепчет ему на ухо какие-то успокаивающие слова. Юсто кивает.
Священник возвращается на свое место прямо напротив нас.
Все, можно начинать.
Я обхожу Юсто.
- Подними рубаху! - я говорю тихо, так что за пением священников меня слышит только он.
Снимаю цепь с сосков и бросаю к подножию мраморного цилиндра. Она останется здесь в знак того, что Юсто стал моим инициированным рабом, и его положение освящено и законно.
Возвращаюсь.
- Первая поза покорности!
Вынимаю стержень, отметив как четко связано со страхом эротическое возбуждение йалайти. Бросаю стержень к первому Знаку.
Медленно ввожу член. Песня священников становится все быстрее и громче. Все нормально. Напряжение нарастает. В должный момент игла вонзается в него. Он стонет.
Песня срывается на крик.
- Во славу Небесного Господина!
Также аккуратно вынимаю пенис и ввожу новый грушевидный Знак Власти, тот, что он будет теперь носить. На конце его небольшой рычажок. Я нажимаю на него, и из стержня выходят четыре толстых иглы и вонзаются в плоть у выхода ануса. Теперь стержень надежно закреплен и веревка не нужна. Теперь мало кто пользуется для инициированных рабов старомодной веревкой. Священники снабдят меня антисептической мазью, и воспаления не будет.
Юсто стонет от боли. Из ануса сочится кровь.
- Выпрямись и надень штаны, - тихо говорю я.
На белой ткани проступают пятна крови. Ничего. Впечатляюще, но совершенно не опасно.
Беру новую цепь для сосков.
- Подними рубаху.
Иглы пронзают соски. Юсто стонет.
- Опускай!
Пятна крови в районе сосков.
- Вставай! Иди сюда!
Я помогаю ему подняться. Мы переходим в другую часть круга.
- Спусти штаны и на кресло.
Я помогаю ему сесть.
- Разведи ноги.
Красный замотанный пенис слегка приподнят, словно ждет.
Я беру клещи и накладываю их у основания пениса. Резко сжимаю.
Юсто кричит, но крик теряется за громогласным:
- Слава Небесному Господину!
Я приподнимаю его штаны и прикладываю к ране, потом останавливаю кровь.
- Встань!
Он слегка пошатывается, у него явно кружится голова. Я помогаю ему встать, подвожу к трону главы священников.
- На колени!
Помогаю ему преклонить колени.
- Это мой раб освященный и законный!
- Пусть будет в ошейнике!
И я защелкиваю ошейник у него на шее.
Мы с Юсто стояли в Зале Дома Собраний. Я прямо, с дымящемся клеймом в руке, и Юсто - на коленях передо мною. Свежее клеймо чернело на его ягодице и сочилось кровью. Он плакал. Его плечи тряслись. Подошел один из священников и наложил повязку.
- Встань! - приказал я.
Он с трудом поднялся. Я обнял его, прижал к себе. Он всхлипнул на моей груди.
- Теперь ты воистину мой раб Юсто. Радуйся!
Я вернулся в замок моего господина Дзитана Тода. Не прошло и двух дней после клеймения Юсто, как господин вызвал меня к себе. Беседа началась вполне любезно. Сели за маленький столик с зерновыми шариками, сладким мясом и яблочным вином. Обсудили последние политические новости: волю престарелого императора и только что назначенного приемника. Я терялся в догадках, зачем он меня пригласил. Мы никогда не были особенно близки.
Поев, расположились на подушках возле фонтана в маленьком бассейне с камнями и плакучей травой. Дзитан предложил мне выбрать себе йалайти. Десять рабов преклонили перед нами колени. Мне понравился юный и темноволосый.
- Ясо! - кивнул Дзитан.
- Первая поза покорности, Ясо! - сказал я.
Я вынул Знак Власти Дзитаро, позолоченный, с гербом дома Тода. Такой же, как и у Юсто, на распорках. Я опустился на колени за ним и ввел пенис. Ясо был искусен и покорен, он всячески помогал мне и старался доставить максимальное наслаждение. Я зарычал, и йалайти застонал, принимая иглу.
Я подождал, пока успокоится биение крови в члене, перевел дух, встал и с поклоном поблагодарил господина Дзитаро.
Он улыбался.
- Садись. Тебе понравился мой раб?
- Да.
- Хочешь, я тебе его подарю?
- Вы слишком добры ко мне. Чем я заслужил такую милость?
- Айдзен, почему ты не привел Юсто?
- Он еще не оправился после клеймения. Даже повязку еще не сняли. Пусть отдохнет.
- Ты слишком мягок с ним. Боль полезна для йалайти. Тем более от клейма. Пусть чувствует, что он твой. Приведи его сегодня же!
- Я боюсь, как бы рана не воспалилась.
- Ничего. В крайнем случае, у меня отличный врач.
- Да, Господин.
Я клял себя за то, что слишком расхваливал своего йалайти. Но делать было нечего. После заката мы с Юсто предстали перед господином Дзитаном. Точнее я предстал, а Юсто преклонил колени.
- Это мой йалайти Юсто, господин Дзитан. Два дня назад он заклеймен. Хотите?
- Хочу.
Дзитан Тода поднялся с подушек, подошел к Юсто и положил руку ему на плече. Йалайти испуганно взглянул на меня. Я его еще никому не предлагал.
Я кивнул.
- Доставь удовольствие господину Дзитану.
И опустился на подушки.
- Первая поза покорности! - бросил Дзитан.
Он положил руку на повязку на клейме и сильно сжал. Юсто застонал. Господин Дзитан сжал еще. На повязке выступила кровь.
Я подумал, что мне не хватает твердости. Дзитан куда более опытный господин, чем я, а йалайти признает господином того, от кого получает боль. Я старался не причинять Юсто лишней боли. И теперь боялся его потерять.
Вообще-то Дзитан не должен был дарить чужому рабу иную боль, помимо иглы, без моего позволения. Но, с другой стороны, он мой господин. Я все равно должен был ему позволить.
Господин блаженно улыбнулся, Юсто принял иглу и застонал.
- У тебя хороший раб, Айдзен, - сказал Дзитан вставая. - Спасибо. Знак моей Власти лежал рядом на специальной салфетке, и господин Тода не спешил возвращать его. А Юсто ждал, не меняя позы.
- Оденься! - сказал Дзитан.
Юсто послушался и по обычаю припал к ногам Дзитана, благодаря его.
- Встань! Сядь у моих ног.
Йалайти вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул.
Юсто послушался Дзитана.
- Айдзен, - сказал господин Тода. - Подари мне этого раба. Взамен получишь Ясо. Он еще не заклеймен, будет твоим по огню и железу.
Сердце у меня упало. Этого-то я и боялся!
- Благодарю, господин. Но я не могу подарить Юсто. Он мой раб по духу и желанию.
- Тогда есть два выхода: либо Юсто просит тебя отпустить его и называет меня господином либо вы оба становитесь моими йалайти.
Дзитан усмехался.
- Ты мне действительно нравишься, - добавил он. - Я был бы рад видеть тебя среди своих рабов.
- Благодарю за честь, господин, - сказал я. - Но я женат. Я не могу оставить семью.
- Жена твоя на тебя жаловалась, Айдзен. Ты ею пренебрегаешь ради Юсто. Она просит развода.
Этого удара в спину я не ожидал. Да, я всего однажды взял Юсто к нам в постель. Он старательно лизал ей клитор и запускал язык в самое устье того цветка, что пока что был только моей собственностью. Она закрывала глаза и стонала, а я смотрел на них и не понимал, его я к ней ревную или ее к нему. Какая глупость! Мы же одна семья. Он подготовил ее наилучшим образом, так что мне и трудиться почти не пришлось. Мой пенис сменил его язык, и мы тотчас взлетели на пик наслаждения. Она осталась очень довольна. Но я больше не брал его к нам. Мне надо было с этим свыкнуться. Я понимал, что поступаю недостаточно добродетельно, но поделать с собой ничего не мог.
Я поднял глаза и встретил взгляд Дзитана, властный и жесткий. Если этот человек меня захотел - он не отступится. Найдет предлог, чтобы сделать из меня йалайти и против моей воли. Я вспомнил рыцаря, который случайно обратился к его рабу и сегодня преданно стоял на коленях среди его йалайти. И я понял, что малая часть меня этого хочет. Говорят, что в каждом мужчине, и в каждой женщине живет частица йалайти, поэтому презрение к йалайти - большой грех.
Если я соглашусь - будет операция смены сущности - колдовство врачей, чтобы не толстеть и глупеть после обряда в Доме Собраний. А потом у меня никогда не будет сыновей. Я мечтал, чтобы у меня были сыновья.
- Судьба йалайти не для меня, - сказал я. - Я воин, и могу предложить вам только любовь воина. А жену возьму другую, если эта меня оставляет.
Дзитан тонко улыбнулся.
- Если бы мне была нужна только любовь воина, я бы давно сделал тебя своим возлюбленным. Господину не отказывают. Ты уже сказал свое "да", когда приносил присягу. Но мне нужна верность йалайти.
- Это не для меня.
- Ничего не поделаешь. Тогда Юсто.
Йалайти умоляюще посмотрел на него.
- Я не могу просить господина отпустить меня. Он спас мне жизнь, и я его раб по духу и желанию. Это было бы бесчестно. Господин Дзитан, пожалейте нас!
Конечно. Он уже понял. Был еще один выход.
- Айдзен, прогони своего раба!
- Нет. Это бесчестно прогонять раба, который объявил себя рабом по духу и желанию.
- Айдзен, ты сказал мне "нет"!
Вот оно! Он нашел предлог даже раньше, чем я ожидал. Я ослушался своего господина.
- Ты понял? Ты совершил преступление, а значит перед тобой выбор: судьба йалайти или смерть.
- Смерть, - сказал я.
- Глупо! Жизнь йалайти прекрасна и полна наслаждения, и не менее достойна, чем любая другая.
- Возможно. Но я не хочу, чтобы выбирали за меня.
- Нет! - прошептал Юсто. - Лучше я попрошусь к Дзитану.
- Поздно! - усмехнулся господин Тода. - Вы лишили себя этого выбора.
Лукавишь! Этого выбора у нас никогда не было.
Я встал.
- Что я должен делать, господин Тода?
Дзитан хлопнул в ладоши. Появился Ясо и преклонил колени.
- Проводи господина Айдзена в комнату ожидания.
Комната ожидания была погружена в сумерки. Только у священного узора горели две свечи, освещая тонкие ветви, которыми расписаны стены. Ветви без листьев и цветов по палевому фону: желтоватый, бежевый, сильно размытый голубой. Одна из стен открывалась в сад, перегородки раздвинуты. Там идет дождь, барабаня по листьям.
Я сел на кровать у стены. Неплохая кровать с шелковым покрывалом и подушками с тем же узором, что и на стенах. Скорее ложе жертвы приготовленной для богов, чем преступника перед казнью.
Сколько я здесь проведу? На то воля господина. Может быть, час. Может быть, годы.
Священный Узор притягивал и манил. Вот еще один выход! Я могу уйти к Небесному Господину. Если он меня примет. Только недостойно идти к Небесному Господину, не исполнив долга перед земным. Не столь позорно, как бежать, но все же бесчестно.
Я опустился на колени перед Узором и помолился, склонив голову.
Послышался шорох отодвигаемых перегородок. Я обернулся. У входа на коленях стоял йалайти. Я не видел его лица, поскольку коридор был куда более освещен, чем комната ожидания, и свет бил ему в спину.
- Господин Дзитан велел принести вам ужин, - сказал он и кивнул в сторону подноса, стоявшего на полу рядом с ним. - Я могу войти?
Я кивнул.
Он вошел и поставил поднос на мою кровать, а сам опустился рядом на колени.
- Меня зовут Каморо, господин Айдзен, - сказал он. - Господин Дзитан позволил нам разговаривать.
Хорошо. Даже, если это ложь, хуже уже не будет.
- Каморо... Что-то знакомое...
Он улыбнулся.
- Был такой рыцарь Камор.
Ну да! Конечно! Теперь я узнал его. Выше других йалайти и черты лица резче и грубее. Тот самый рыцарь!
- Да, я узнал тебя. И как живется в йалайти?
- Очень хорошо. Я никогда не был так счастлив, так беззаботен, так свободен! Вы не можете понять, господин, какое это счастье - отречься от своей воли. Господин Дзитан готов оказать вам благодеяние. Просто вы пока не состоянии понять, что это действительно благодеяние. Тогда, перед Домом Собраний, я тоже приходил в отчаяние, я теперь мне это смешно. Поверьте, неразумно от этого отказываться.
- Возможно. Но я не люблю, когда решают за меня.
- Искупительная жертва потребует от вас гораздо больше самоотречения и покорности.
- Значит, и чести больше.
- Стать йалайти проще. И именно этого хочет ваш господин. Он не желает вам смерти. Разве не обязаны вы исполнять желания господина?
- Господин предоставил мне выбор, и я им пользуюсь.
- Вы сделали не лучший выбор.
- Это мое дело. Где сейчас Юсто?
- В комнате ожидания для йалайти.
- Почему? Он еще не стал рабом Дзитана?
- Я не знаю.
Я доел ужин, поставил на поднос чашу с остатками вина.
- Вы можете мною воспользоваться, - сказал Каморо. - Господин передал меня вам до часа искупления.
- Значит, ты обязан мне подчиняться?
- Да, пока это не противоречит воле господина Дзитана или его безопасности.
- Тогда отнеси поднос, а палочки для еды вымой и принеси мне. И еще принеси пару плодов пато.
- Палочки к пато? - удивился Каморо.
- Твое дело подчиняться!
Он вернулся с палочками и двумя золотистыми продолговатыми пато на подносе. Преклонил колени.
- Первая поза покорности! - скомандовал я.
У него не было Знака Власти.
- Господин снял его, когда объявил о передаче, - сказал он.
Гладкая кожа раба, тщательно очищенная от волос. Мне его совсем не хотелось. Я был сыт.
Клеймо с именем господина. Довольно старое, по крайней мере, несколько лет. Я пропустил руку ему между ног и нащупал шрамы там, где был пенис и яички. Потом взял плод пато. Довольно толстый плод вошел очень легко, из чего я заключил, что Дзитан тоже любил подобные развлечения. На втором он слегка застонал, но не отстранился. Наоборот, едва заметно подавался навстречу, помогая. Потом настала очередь палочки. Я направил ее острым концом. С трудом ввел между двух пато. Надавил большим пальцем. Каморо застонал. Взял вторую палочку. У нас они недлинные, можно до конца. Он стонал и чуть не плакал. Анус начал сокращаться, словно втягивая в себя все, что я туда ввел.
Я сел на кровать.
- Можешь одеваться.
Он послушался и припал к моим ногам, и понял, что это совершенно искренне.
- Я могу лечь у ваших ног, господин Айдзен? - спросил он.
- Нет. Возвращайся к Дзитану.
Мне хотелось побыть одному.
Он поцеловал мне руку и направился к выходу.
- Постой! Когда господин Тода пришлет за мной?
- На то воля господина.
Было утро. Свет бил сквозь полупрозрачные перегородки. Возле моей кровати стоял на коленях Ясо и ждал, когда я проснусь.
- Господин Айдзен, вы должны следовать за мной.
- Иди к господину Тода и попроси у него полчаса отсрочки, чтобы я мог вымыться, чтобы достойно встретить смерть. Если он согласиться - пусть принесут бочку с водой для мытья и придет Каморо помочь мне.
Ясо склонился до земли, встал и побежал исполнять приказание. Отсрочку я получил. Вода в бочке пахла цветочными лепестками и
была ужасающе горячей. Я не стал ждать и залез в воду. Каморо старательно тер меня мочалкой и поливал из ковша. Потом подал полотенце и натер кожу ароматным маслом. Волосы я собрал в пучок на голове и закрепил лучшей заколкой из белого дерева.
Каморо подал одежду, положенную для тех, кто должен выплатить господину долг смерти: белую длинную рубаху.
Мы шли по коридору к выходу из замка. Я знал путь. Ясо и Каморо сопровождали меня. Перешли через улицу по закрытому горбатому мосту и оказались на стене замка. Теперь к воротам. У ворот лестница. Внизу тяжелые двери, открывающиеся на небольшую полукруглую арену, покрытую белым ковром. На арене справа от меня - столб с кольцом, слева - сиденье, в центре которого торчит металлический кол. Пока тонкий и выступающий из кресла не более чем на палец. Это место для меня.
Арена открывается на дорогу. Пока она пустынна: еще слишком рано. Там, у края помоста стоит Дзитан в алых одеждах под черный кожаный пояс.
Я почтительно кланяюсь.
- Не передумал?
- Нет.
- В любой момент ты можешь сказать, что согласен стать йалайти - тогда казнь будет немедленно прекращена.
- Именно так я стал йалайти, - прошептал Каморо у моего плеча. Думаю, что я побледнел. Дзитан - опытный господин, он сумеет построить пытку так, что я сам буду умолять его принять меня в качестве йалайти.
- Вижу, ты понял, - сказал он. - И?
- Не стоит ли начать?
Он усмехнулся.
- Что ж, начнем. Снимите с него одежду!
Ясо и Каморо помогли мне раздеться и подвели к сиденью. Я с тоской взглянул на дорогу. Охраны не было, но я знал, что это лишь иллюзия. Это место простреливается из арбалетов со стен и с башен ворот. Расстояние маленькое - так что мудрено промахнуться. Да, смерть от арбалетной стрелы много легче того, что мне уготовано. Но это собачья смерть.
Мне помогли сесть так, чтобы кол вошел точно в анус. Боли не было. Пока. Потом стул начнет медленно опускаться, а кол раскрываться во мне, как Знак Власти йалайти, только гораздо шире. Мои бедра закрепили широкими ремнями и такой же ремень надели на пояс и жестко привязали к спинке кресла.
Потом подошел господин Дзитан. Мой член и яички он поместил в черный кожаный мешочек с затягивающимся горлом. Веревку завязал простым узлом и отвел концы в стороны, привязав к двум скрещенным копьям по правую и левую сторону от сиденья. По мере опускания стула узел будет затягиваться.
- Теперь возьми.
Он дал мне в руку небольшой свинцовый шар. К шару была привязана веревка.
- Оглянись! Если ты выпустишь шар, веревка натянется, тогда поднимется вон тот молоток и ударит в медный диск. Звук получится таким громким, что заглушит шум дороги даже в полдень. Этот звон будет означать, что ты согласен, и казнь должна быть остановлена, - он усмехнулся. - Так что держи крепче.
Он подошел к колесу, похожему на штурвал, что стояло у подножия моего орудия пытки, и перевел его на одно деление. Стул подо мной плавно опустился, и я почувствовал, как входит в меня и расширяется кол. Но боли еще не было - только страх и эротическое возбуждение.
- На сколько рассчитана казнь? - спросил я.
- Потихонечку, потихонечку. До завтра доживешь. А теперь смотри. Двери, через которые я прошел полчаса назад, снова открылись, и на арену вышел Юсто в сопровождении одного из йалайти. Он взглянул на меня, побледнел и опустился на колени.
- Йалайти Юсто отказывается принимать мои Знаки Власти, пока его нынешний господин жив. Поэтому до твоей смерти, Айдзен, он объявляется открытым. Разденьте его!
Юсто раздели, подвели к столбу и закрепили цепь на его ошейнике. Открытый раб! А это значит, что любой, кто пройдет мимо по дороге, имеет право взять его.
Первым желающим оказался толстый торговец не первой молодости. Юсто метнулся от него, цепь натянулась.
- Нет!
- Неужели! - усмехнулся Каморо и кивнул Ясо.
У самой дороги на помосте стояло возвышение, вроде горки высокой частью к дороге. Каморо с Ясо подняли сопротивляющегося Юсто, положили на горку головой вниз и закрепили руки и пояс кожаными ремнями. Потом развели ноги и притянули колени к железным кольцам в полу.
- Пожалуйте, господин! - кивнул Ясо торговцу.
Юсто стонал и плакал, а торговец пыхтел позади него. Когда он закончил и отошел удовлетворенный, я почувствовал, что подо мной вновь опускается стул. Теперь боль была, но очень слабая и слишком смешанная с наслаждением.
Дзитан подошел ко мне, коснулся плеча, провел рукой, едва касаясь кожи, поцеловал.
- Ну, ты же хочешь, я вижу. Что за глупое сопротивление собственным желаниям?
Напряжение достигло своего пика, и я почувствовал биение крови в члене и влагу, заливающую черный мешочек у меня между ног. И я ненавидел себя за это.
Мне стоило большого труда удержать шар, я сделал почти невозможное. Зачем? Так хотелось сдаться! Но где-то на периферии сознания кто-то упорно твердил: "Ты должен умереть! Должен! Иначе мы не сможем вернуться!"
Дзитан пожал плечами и покинул арену.
Он возвращался еще несколько раз: ласкал, уговаривал, доводил до исступления. И я уже не понимал: ненавижу я его или люблю.
И менялись насильники моего Юсто. Впрочем, они бы оскорбились, услышав о себе "насильник". Поиметь открытого раба - долг каждого подданного, оказавшегося поблизости от места казни.
Я запомнил крестьянина с пропитой физиономией и грязными руками, упорно мявшего свежее клеймо Юсто.
Сиденье продолжало медленно опускаться, и наслаждение постепенно вытесняла боль. Точнее само наслаждение менялось, смешиваясь с болью. Эротическое напряжение первых часов сменило расслабление транса.
К вечеру Юсто отвязали и дали отдохнуть. Он отполз к столбу, и сквозь туманную дымку перед глазами я увидел, что он оставляет за собой кровавый след.
Я еле удерживал шар. Рука дрожала. "Я должен умереть! Мы должны умереть, чтобы вернуться!" Куда? Я не понимал, что это значит, но все же из последних сил не давал шару упасть. Я почти терял сознание, но чувствовал, что он предательски ускользает из моей руки - и приходил в себя.
На закате боль вернулась вновь и заполнила собою все. Я решил, что острие дошло до внутренних органов, а значит осталось недолго. Шар лежал на моей ладони, а кто-то внизу жалобно просил пить.
- Юсто? - одними губами прошептал я.
- Уже скоро, господин. Держитесь! Мы должны умереть.
Ночь прошла где-то на границе между забытьем и болью. Подул утренний ветер, и я увидел свою кровь, стекающую по желобу с помоста, черную в утренних сумерках.
В просвете арены стоял Дзитан, и ветер развевал края его одежды. Он повернулся ко мне.
- Твой раб умер, - сказал он. - Жаль. Вы оба могли бы жить. Но теперь и для тебя уже поздно, даже, если ты выронишь шар. Теперь твоя очередь.
Моя рука дрогнула, и шар скатился вниз. Раздался громовой удар молотка по меди. Дзитан расхохотался.
- Поздно, Айдзен! Но поблажку ты заслужил.
Он взял меч. Широкий и тупоконечный, меч правосудия и долга.
Я не почувствовал удара. Только рассветное небо провалилось куда-то вниз, и его сменила кирпичная кладка потолка, а потом исчезла и она.
Конец
-
-
11.04.2007 в 02:52-
-
11.04.2007 в 02:55О, спасибо!
-
-
11.04.2007 в 03:02